В год 75-летия ЮУрГУ отметил 85-й день рождения ветеран вуза, кандидат технических наук, профессор кафедры оборудования и технологии сварочного производства, в прошлом – декан рабфака и механико-технологического факультета Челябинского политехнического института Владимир Анатольевич Стихин.
Более полувека он занимался научно-педагогической работой. Главное направление его изысканий – технология сварки изделий из специальных легированных сталей. Владимир Анатольевич – автор почти 80 научных трудов и учебных пособий, почётный работник высшего профессионального образования России. Награждён почётным знаком Минвуза СССР «За отличные успехи в работе», медалью ВДНХ, почётными грамотами губернатора Челябинской области и мэра Челябинска.
«Я учился в обычной сельской школе, никаких технических секций или кружков там не было. Но я живо интересовался математикой, физикой, химией, увлекался радиоделом. Поэтому точно знал, что буду поступать на техническую специальность, – вспоминает юбиляр. – Как возможное место учёбы рассматривал несколько вузов, в том числе Уральский политехнический институт (ныне УрФУ). Но в конечном итоге предпочёл ЧПИ, о чём нисколько не жалею. Вступительные экзамены сдавал в 1951 году. Хотел на только что открывшийся в ЧПИ энергетический факультет – но чуть-чуть недобрал баллов. Мне посоветовали, раз люблю физику, интересуюсь электричеством, поступать на механико-технологический, на кафедру сварки, а если не понравится, переводиться на энергофак. Я так и сделал. Проучился год – и понял, что менять специальность не нужно: мне было интересно».
– Пожалуйста, расскажите о вашей студенческой жизни.
– Считаю, что нам повезло с преподавателями: наставляли нас прекрасные специалисты-практики, замечательные педагоги и видные учёные из Ленинграда, Свердловска, Челябинска, имевшие солидный опыт работы: Пётр Никифорович Берёзкин, Александр Семёнович Рудаков, Иван Романович Пацкевич, Леонид Яковлевич Хрусталёв, Оскар Александрович Бакши и многие другие. И все они очень человечно относились к студентам.
Когда я учился, нынешнего Студгородка не было – ни учебных корпусов, ни общежитий. Институт тогда только начал строиться: стали возводить здание теплотехнического корпуса. Комитет комсомола ЧПИ принял решение: каждый студент обязан отработать на этой стройке не менее 50 часов. Мы с товарищами в основном рыли котлован для фундамента: механизация труда минимальная, экскаваторов не было. В то время троллейбусный маршрут доходил только до педагогического института. Вылезешь из троллейбуса, перейдёшь через речку Челябку (сейчас она запрятана в трубы под асфальтом), а дальше – пешком, мимо бараков, до пустыря, где шла стройка. А когда корпус был готов, там, в аудитории № 103 устраивались вечера и праздники: Актового зала тоже не было – главное здание ещё только возводилось. Но большая аудитория вмещала почти всех студентов: их было гораздо меньше, чем теперь. Когда построили одно крыло главного корпуса, то отдали его инженерно-строительному факультету (ныне Архитектурно-строительный институт). Мы видели макет здания – оно должно было выглядеть примерно так же, как сейчас. Но тут, как известно, началась борьба с «архитектурными излишествами». Причины её понятны: государство совсем недавно выстояло и победило в тяжелейшей войне, его развитие, возведение новых жилых массивов, заводов, фабрик требовало огромных ресурсов, – нужно было строить как можно больше и как можно дешевле. И всё же нам было очень обидно, когда мы узнали, что проект урезают: не будет башенки со шпилем, а этажей построят только семь. Лишь в начале этого века, когда вуз возглавлял Герман Платонович Вяткин, главный корпус ЮУрГУ был достроен и принял тот облик, который и планировался изначально.
Тогда же, в мои студенческие годы, возводилось и общежитие № 1, так что последний курс мы жили уже в нём. До этого приезжие студенты обитали, в основном, на улице Могильниковской, где теперь Центральный рынок, на съёмных квартирах: снимали кто комнату, а кто и койку – смотря по возможности. Основным зданием, где размещался ЧПИ, была школа № 11 (сейчас лицей № 11), но мы там не занимались. У нас лекции и семинары проводились по большей части в Монтажном техникуме во вторую смену, а лабораторные работы шли в разных местах: по физике и электротехнике – в Энергетическом техникуме, где была хорошая лабораторная база, по теплотехнике – на ТЭЦ-1. Занятия по физкультуре – во Дворце культуры завода имени Серго Орджоникидзе (ЗСО).
Такого множества столовых и кафе, как сейчас в ЮУрГУ, тогда тоже не было. Питались где придётся. В школе № 11 был буфет, в Энерготехникуме – столовая. Ужинали, конечно, дома, готовили сами.
– Как начался ваш путь в науку?
– Ещё когда был студентом, заведующий кафедрой сварки Константин Андреевич Еськов, заметив мои успехи в учёбе, привлёк меня к исследовательской работе. Два раза в неделю я ездил на ЧТЗ, где занимался изысканиями в заводской лаборатории. Мне было интересно. Тогда повсеместно внедрялась идея: втулки для машин и механизмов делать стальными, но в области трения наплавлять бронзу, которая хоть и менее прочна, чем сталь, зато устойчива к истиранию. Моей задачей было выяснить, какая марка бронзы лучше всего подходит для этих целей. Результаты включил в исследовательскую часть дипломного проекта. Это был мой первый опыт серьёзной научной работы.
.jpg)
– Как складывался путь в профессии?
– Окончил ЧПИ с отличием. В то время было распределение: на работу направляли. При этом учитывалась успеваемость и то, как молодой специалист проявил себя в годы учёбы в институте. Константин Андреевич Еськов предложил мне остаться ассистентом на кафедре, где в то время трудились преподаватели с солидным практическим опытом, каким я тогда, конечно, не обладал. Я подумал – и отказался. Решил, что пойду на производство, поработаю, а если интерес к науке сохранится, то буду ею заниматься.
Попал я на завод имени Серго Орджоникидзе. Работал с увлечением. Завод занимался вещами секретными – закрытым производством для армии, в том числе сваркой корпусов танков ИС-3 (один из них стоит на постаменте на Комсомольской площади), так что я знал все сварные швы этой машины. Готовые корпуса танков передавали на ЧТЗ, где их оснащали всем необходимым. Потом этот танк сняли с производства, а ЗСО переключился на другую военную продукцию – в частности, на корпуса ракет. Работа была крайне интересная, но в то же время очень напряжённая и ответственная – заказы-то оборонные! Занимались новыми тогда способами сварки и весьма необычными для того времени материалами – стальными и титановыми сплавами. Титан, как известно, сочетает в себе достоинства стали и алюминия – прочность и лёгкость. Я себя хорошо зарекомендовал – и примерно через полтора года был назначен начальником заводской лаборатории сварки. Работа настолько увлекала и в то же время требовала столько времени и сил, что о предложении преподавать в институте и заниматься наукой пришлось забыть. Хотя с кафедрой связь поддерживал. Трудился я вполне успешно, был на хорошем счету, вносил рацпредложения, получал авторские свидетельства на изобретения, которые внедрялись в производство.
Оскар Александрович Бакши, создатель и руководитель челябинской школы сварщиков-прочнистов, бывший тогда доцентом кафедры сварки, посоветовал мне вернуться к научной деятельности. Я надеялся, что смогу совмещать работу на предприятии и написание кандидатской диссертации. Но завод есть завод: производственный процесс, планы, сроки. Времени на науку не было, а желание ею заниматься осталось. Я ушёл с завода и поступил в аспирантуру – спустя почти восемь лет после окончания вуза. Я не по книжкам знал все способы сварки – этот солидный опыт пригодился для научной и преподавательской деятельности.
Тему взял ту, которой занимался, ещё работая на заводе: исследование плазменных источников нагрева при сварке. В то время в СССР это было новое направление, которое осваивал институт электросварки имени Е.О. Патона в Киеве. Интересно, что до меня диссертаций, связанных с этой тематикой, в Советском Союзе было защищено только две. Моим научным руководителем был Иван Романович Пацкевич. Но, к сожалению, через год он уехал в Львовский «политех» заведовать кафедрой. Так что пришлось работать самому, до всего доходить своим умом. Поэтому на работу над кандидатской у меня ушло пять лет. Но всё-таки я её сделал! Меня оставили на кафедре сварки младшим научным сотрудником, потом перевели в старшие, затем в ассистенты. Прошёл путь от преподавателя до профессора. Работал до 80 лет – на пенсию ушёл в 2013-м. Конечно, с университетом связь поддерживаю. Кстати, в 2015-м ещё работал в ЮУрГУ ведущим аналитиком. Что посвятил жизнь науке и преподаванию, нисколько не жалею.
– Пожалуйста, расскажите подробнее о вашей работе в вузе.
– Был научным руководителем у двух человек, которые защитили кандидатские диссертации. Оба потом успешно работали в ЮУрГУ, занимались наукой. Это Владимир Артемьевич Малаховский и Борис Михайлович Березовский, который, кстати, впоследствии, уже не под моим руководством, защитил докторскую, стал профессором. К сожалению, обоих уже нет в живых.
Весьма интересной темой моих изысканий была разработка технологий сварки изделий из высоколегированных сталей для ответственных специальных изделий. Так, совместно с коллегами из института электросварки имени Е.О. Патона мы разработали флюс для автоматизированной сварки танковой брони; получили авторское свидетельство на изобретение.
С 1973-го по 1982-й заведовал подготовительным отделением (рабфаком) института. За это время был решён ряд вопросов организационного и учебно-методического плана: оборудованы специализированные аудитории, созданы предметные методические секции, организована работа педсовета отделения. Рабфак ЧПИ стал одним из крупнейших и ведущих в Минвузе, насчитывал 550 слушателей, был участником ВДНХ; на его базе дважды проводились региональные совещания. По заданию ВНИИВШ мною была подготовлена и издана экспресс-информация об опыте работы рабфака.
.jpg)
С 1983-го по 1994-й я был деканом механико-технологического факультета. Административная работа требовала много ресурсов и времени. Поэтому, к огромному сожалению, на докторскую диссертацию сил уже не хватило.
1990-е вспоминаю не без некоторого содрогания. Вузу и факультетам было особенно трудно из-за проблем с государственным финансированием. Выручали хоздоговорные работы с предприятиями.
– Можете сравнить студентов разных лет?
– Студенты всегда студенты. Понятно, что в молодости хочется погулять, повеселиться. Но всё же в советское время к учёбе относились серьёзнее, ответственнее, причём даже те, кто не мог похвастаться способностями. Мы знали, что будем работать на производстве. Более того, каждый был обязан отработать несколько лет там, куда его распределят. По моему мнению, это было хорошо: предприятия обеспечивались кадрами, а выпускники – работой. Считаю, что было бы правильно восстановить эту систему для тех, кто учится на бюджетной основе. Плохо, когда выпускники российских вузов (не иностранцы!), отучившись на бюджете и получив диплом, уезжают за рубеж: ведь государство готовило их для себя, а не для кого-то, затратило на них немало средств, в их подготовку вложен труд многих преподавателей. В 1990-е «утечка мозгов» была повсеместной. К счастью, сейчас ситуация понемногу меняется к лучшему, что внушает осторожный оптимизм.
Нынешние выпускники не всегда работают по специальности, нередко диплом для них – просто «корочки», необходимые для трудоустройства. В 1990-е у абитуриентов особенно популярными стали профессии экономиста и юриста; многие ребята, прилежно учившиеся в школе, имевшие большой багаж знаний, устремились именно туда. Те же, кто учился не очень хорошо, наоборот, пошли на технические специальности. К тому же в постсоветское время в школах заметно снизился уровень преподавания, в том числе особенно важных для будущих инженеров предметов – физики и математики. Поэтому нынешние студенты не знают или не помнят того, что советским казалось элементарным. Например, в наше время говорили: «Не знаешь закон Ома – сиди дома». В постсоветский период мне встречались и такие студенты, которые его не знают. Но в последние годы мне, можно сказать, повезло преподавать очень сильным ребятам, с которыми работать интересно и даже сложно: они учатся прилежно, осознанно, вникают глубоко, хотят дойти до самой сути вопроса, разобраться во всём. Порой приходилось дополнительно изучать специальную литературу, чтобы им всё разъяснить. И таких выпускников – жаль, что их, прямо скажем, маловато! – охотно берут предприятия. Многие же студенты пассивны, учатся без должного прилежания, с ленцой, им ничего не нужно, кроме «корочек». Честно говоря, за них стыдно: из-за них могут быть нарекания в адрес вуза.
Что в советское время было лучше организовано – прохождение производственных практик на предприятиях, поэтому выпускники были лучше подготовлены к реальной работе. Заводы были обязаны брать студентов на практику. Сейчас берут неохотно. К счастью, наметились положительные сдвиги: ряд предприятий готов платить хорошо успевающим студентам стипендию с тем, чтобы они, получив диплом, пришли к ним работать.
Но даже самый лучший вуз не может научить абсолютно всему. Поэтому всё равно выпускники доучиваются в процессе работы. В советское время молодого специалиста прикрепляли к более опытному, который при необходимости мог пояснить и подсказать. По моему мнению, чтобы новоиспечённый инженер, придя на завод, начал хорошо разбираться в производственных процессах, требуется примерно полгода. Так что система наставничества на предприятиях должна быть обязательно.
– У вас есть выпускники, которыми вы особенно гордитесь?
– Конечно, за годы, когда преподавал, возглавлял рабфак, потом механико-технологический факультет, подготовлены сотни специалистов, прекрасно зарекомендовавших себя, достигших карьерных высот, добившихся успехов в науке, на производстве. Список столь велик, что в рамках интервью вряд ли можно перечислить всех. Назову лишь некоторых: Вячеслав Федотович Собко возглавлял завод имени Серго Орджоникидзе (ныне «Станкомаш»), где когда-то работал я сам. До главного инженера завода «Трубодеталь» «дорос» Александр Александрович Помазан, пост директора радиозавода «Полёт» занимал Евгений Александрович Никитин. Периодически встречаю своих выпускников – и всегда приятно слышать слова благодарности за то, как хорошо мы их учили.
– Чем увлекаетесь в свободное время?
– Читаю классическую русскую литературу, нравятся Лев Толстой и Чехов. Автомобилист до сих пор, а раньше был мотоциклистом. Но моё главное увлечение – туризм. Помню, как в молодости мы с товарищами ходили в турпоходы, сплавлялись на лодках по рекам. По Чусовой – от верховья вниз по течению до города Чусового. По Бие – это в Сибири – плыли от Телецкого озера на Алтае до Бийска. Места там сказочно красивые – впечатлений масса, на всю жизнь. На теплоходе плавал по Каме, Волге, Дону, Неве. Ходил в пешие походы по Алтаю и через Кавказ по Военно-Грузинской и Военно-Сухумской дорогам. Побывал в четырнадцати странах.
– Что бы вы пожелали университету в год его 75-летия?
– Наш вуз всегда был на хорошем счету, являлся одним из ведущих в стране. Желаю ЮУрГУ дальнейшего развития и процветания! Студентам желаю ответственно относиться к учёбе, овладевать знаниями, стать высококлассными специалистами и просто хорошими людьми – воспитанными, образованными, эрудированными. Преподавателям желаю хороших студентов, успехов в педагогической и научной деятельности!