Археология - удивительный калейдоскоп мировой истории

Есть ли профессии подобные ремеслу археолога? Кто-то считает, что археология - для романтиков, увлеченных захватывающим поиском великих цивилизаций. Другие при слове «археолог» представляют себе человека, движимого желанием найти сокровище. И конечно, только те, кто действительно посвятил свою жизнь этой неординарной профессии, наверняка знают, что на самом деле ожидает человека на пути археологии. Своим богатым опытом поделился Андрей Епимахов, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Научно-образовательного центра евразийских исследований ЮУрГУ, ведущий научный сотрудник Института истории и археологии УрО РАН, один из ведущих российских археологов.

– Что дает археология человеку?

– Археология дает человеку ощущение, что он не первый и не последний на этой земле. Кроме того, археология бросает человеческому интеллекту вызов своими загадками. Иногда археологию рассматривают не как науку, а как разновидность криминалистики, которая обращена в прошлое. Таким образом, археологи имеют дело с детективным романом: они его и читают, и пишут. Большинство людей не связывают слово «археология» с тем местом, в котором они живут, что в корне неверно, поскольку археология присутствует повсюду. В разные периоды истории люди жили практически везде, за исключением, может быть, Антарктиды, оставляя следы своего пребывания. Обычно местная археология не впечатляет людей, ведь где-то есть такие великие сооружения как пирамиды, Стоунхендж.... Поэтому моя основная задача как археолога, ученого и специалиста состоит не только в обретении нового знания, но и в его передаче широкой публике; показать людям, что мы стоим на плечах гигантов, благодаря которым человечество двигалось вперед, от первобытности к цивилизации. Ведь многое из того, чем мы сегодня пользуемся ежедневно, создано в далеком прошлом, и археология дает нам возможность увидеть истоки этих предметов, умений и технологий. Археология очень многогранна: кого-то привлекает ее приключенческая сторона, кому-то интересна ее интеллектуальная составляющая; каждый в ней найдет что-то для себя.

Экспозиция музея «Народы и технологии Урала» ЮУрГУ

– Что побудило Вас посвятить жизнь археологии?

– Случайность. Правда, с оговоркой, что можно случайно выбрать археологию, но остаться в ней случайно нельзя. Очень часто молодых людей привлекает романтическая сторона археологии, возможность прикоснуться к тайнам древности. Однако вскоре приходит понимание, что это очень небольшая часть археологии. Ведь основная работа археолога – не в поле, а в голове, когда происходит осмысление и анализ того, что было найдено, поиск аналогий и связей, определение назначения того или иного предмета. Мой путь к археологии начался в раннем возрасте; в нашей школе набирали группу в археологическую экспедицию в Северный Казахстан и на Урал, и я попал в число ее участников. Я не знал, куда меня повезут, что это будет. Месяц без интернета и мобильной связи, а также физический труд - для сегодняшних студентов это катастрофа. Но у нас была замечательная компания, старшие товарищи нам помогали, и мы очень комфортно себя чувствовали, получив ценный опыт сосуществования с разными людьми. Мы учились всему сходу, в том числе искусству интерпретировать находки. В момент раскопок памятники были не очень интересны, мы нашли лишь фрагментированные керамические сосуды, без орнамента. Но тем не менее, этой экспедиции было достаточно, чтобы я заразился археологией навсегда. Благодаря успешному окончанию физико-математической школы и знаниям, которые я получил, за что я бесконечно благодарен моим школьным учителям, я смог уверенно начать погружение в археологию. Ведь она требует и математического аппарата, и понимания многих физических процессов. Я выбрал для поступления исторический факультет с дальнейшей специализацией в археологии, что дало мне более широкий взгляд на выбранное направление. На сегодняшний день в западных университетах археологов обучают целенаправленно, то есть минуют изучение истории. Может быть, они хорошо обучают студентов ремеслу, но исторического видения не прививают.

– Как началась Ваша профессиональная жизнь?

– Уже во время обучения мне выпала возможность ступить на профессиональный археологический путь. Все полевые работы должны быть лицензированы, специальное разрешение со времен императорской России называется «Открытый лист». Процедура его получения довольна сложна - необходимо подтверждение квалификации. Благодаря экспедиции на реке Зингейке, еще в студенчестве я получил такой документ вместе с правом на проведение самостоятельных полевых исследований. А дальше я успел поработать в школе, отслужить в армии, поступить на работу в Челябинский государственный университет, потом стал работать в Челябинском педагогическом университете, а затем меня позвали в службу государственной охраны объектов культурного наследия по Челябинской области. В 2000 году я пришел работать в Южно-Уральский государственный университет, где только-только формировалось историческое направление, и стал одним из первых преподавателей. Затем я присоединился к Институту истории и археологии УрО РАН, оставаясь преподавателем в ЮУрГУ; этот «параллелизм» сохраняется до сих пор.

22-я Европейская конференция по экологической и инженерной геофизике в Барселоне

– Чем вызван Ваш интерес к бронзовой эпохе Урала?

– Должен признаться, что понимание всей глубины данной эпохи пришло ко мне не сразу. Ранее я занимался памятниками железного века, с красивыми курганами и находками. По разным причинам нам часто приходилось работать на поселениях и могильниках бронзового века, в том числе мы принимали участие в раскопках ныне знаменитых поселения и могильника Синташта. Постепенно нам стало ясно,,что очень большой объем информации об эпохе бронзы требует осмысления. Мне предложили заняться ее исследованием, но особого энтузиазма это у меня не вызвало, так как это означало одно - придется все начать «с нуля»: новая литература, новые находки, новые методики… Позже я понял, насколько судьбоносным и продуктивным оказалось мое решение. Уже более 25 лет я занимаюсь эпохой бронзы, открывая все новые страницы и подходы к человеческой истории. Именно изучение этого периода раскрыло передо мной богатство интерпретаций. Я занимался изучением поселений, могильников, животных и людей, что дало мне возможность воссоздать важную часть общей картины мира.

– Над чем Вы сейчас работаете?

– Мне не удается работать над чем-то одним. Есть ряд долгосрочных проектов, в которых я принимаю участие. Много лет назад я был одним из первых, кто предложил схему радиоуглеродного датирования бронзовой эпохи. По сей день этот проект востребован многими археологами для упорядочивания материала в России и за рубежом. Специалисты по изучению эпохи камня, раннего железного века и средневековья проявляли интерес к теме, в результате сотрудничества с ними поле деятельности сильно расширилось. Сейчас мне поступают предложения по дальнейшему исследованию в этой области.

Кроме того, в последние годы мы с коллегами плотно занимаемся социальной археологией или археологией общества. Мы пытаемся реконструировать отношения между людьми, родство, связи, что требует не только знаний в области археологии, но также предполагает мультидисциплинарный подход. На данный момент мы реконструируем диету, здоровье и генетическую структуру населения по человеческим останкам. Впервые мы можем обоснованно обсуждать такие вопросы как перемещение населения, ведь доказательство миграции - вопрос очень сложный; вещи могут распространяться отдельно от людей, а если мы видим генетическое сходство между уральским населением и центрально-европейским, это говорит о родстве между ними, доказывая миграцию населения. Конечно, наше сотрудничество с генетиками еще только на заре своего развития. Можно сказать, что сейчас идет первичный сбор информации. Работы очень дорогие и высокотехнологичные, поэтому многие исследования финансируются Западом. Я, например, работаю с учеными Гарвардской медицинской школы, Копенгагенского университета и рядом других коллег.

Еще один проект, которым я занимаюсь - изучение истории войны и конфликтов на Южном Урале. Эта тема богата интересным материалом и нуждается в комплексном анализе, так что, можно сказать, я здесь тоже только начинаю прокладывать путь.

В общем, археология сегодня - это не история с лопатой, а технологически сложная область, которая сотрудничает практически со всеми науками, среди которых ботаника, почвоведение, зоология, геология, физика; можно перечислять бесконечно. Синтез столь разнородной информации - огромная проблема, с которой нам необходимо совладать.

Раскопки поселения Каменный Амбар. Международная археологическая экспедиция

– То есть, археолог должен уметь разбираться во всем?

– В археологии тоже есть специализации, но археолог должен понимать, как работают те или иные методы, иначе он не сможет провести качественный анализ результатов. Одни и те же данные интерпретируются разными специалистами по-разному. Конечно, большинство археологов заключены в рамки своей эпохи и ряд частных технологий, но для воссоздания полной картины истории человечества необходимо выходить за эти рамки. С одной стороны, археология принимает информацию от всех наук, поэтому проблема необходимости ее синтеза сейчас стоит особенно остро. А с другой стороны, археология является добытчиком информации, предоставляя коллегам описание и анализ различных объектов природы и человеческой деятельности. Чем ближе мы взаимодействуем с другими дисциплинами, чем лучше мы понимаем друг друга, тем надежнее и масштабнее результаты нашей деятельности. Археология балансирует между двумя крайними позициями. С одной стороны, это генерализующая позиция, когда мы пытаемся выстроить прогнозы, уловить тенденции. Другая крайность - попытка изучить мельчайшие детали в их контексте. Оба эти экстремума в равной степени необходимы, но сочетать эти две крайности в одной голове - задача непростая. Выдающийся советский и российский археолог Лев Самуилович Клейн как-то сказал, что археолог должен обладать зрением орла, у которого прекрасное панорамное и концентрированное зрение. Углубление в специализацию, когда ты знаешь все больше о все меньшем, гораздо проще, но тогда не произойдет того самого синтеза, который и ведет к пониманию картины мира.

Экспозиция музея «Народы и технологии Урала» ЮУрГУ

– Как обнаруживаются археологические объекты?

– Большинство археологических объектов, бронзовых и других эпох видны на поверхности. Часть из них можно увидеть из самолета и космоса путем дешифрирования фотоснимков. Например, известный Аркаим прекрасно видно на аэрофотосъемке. Такие объекты не всегда можно “охватить глазом” с земли. Археологические объекты могут носить признаки частичного разрушения, например, через объект проходит овраг или полевая дорога, и артефакты буквально находятся на поверхности. Многие находки не распознаются как археологические; для несведущего человека обломки керамики будут выглядеть как мусор, а археолог сразу определит эпоху, к которые они принадлежат. Кроме того, существует группа геофизических методов, например, геомагнитная съемка и георадар, которые помогают восстановить внутреннюю планировку изучаемых объектов. То есть к моменту раскопок получается набросок картины того, что было на этом месте, и мы понимаем, в каких местах нужно начинать раскопки. Другими словами, существует множество способов обнаружить археологические объекты. Основная задача состоит в их грамотном распознавании. Обнаружив культурный слой, то есть слой земли с признаками человеческой деятельности, мы приступаем к поиску артефактов на этом месте и их последующей интерпретации.

Каменный Амбар. Аэрофотоснимок, совмещенный с LIDAR-сканированием. Автор: Мартин Шайх

– Что археологи делают в ситуации, когда несколько культурных слоев разной эпохи находятся в одном месте?

– К сожалению, в таком случае придется разрушать верхний культурный слой. Поэтому участок, подлежащий изучению, должен быть исследован сверху донизу. Печально знаменита история Генриха Шлимана, который, мечтая поскорее добраться до вожделенной Трои, фактически разрушил верхние слои. Ужас ситуации для него состоял в том, что позднее выяснилось, что материалы времен Троянской войны тоже пали жертвой такой спешки. Для археологов стратиграфия (прим. порядок чередования напластований культурного слоя по отношению друг к другу) является исключительно важной наукой, которая позволяет определить, что было раньше, а что после. Поэтому раскопки поселений проходят очень медленно и тщательно. Ведя раскопки любого археологического объекта, мы понимаем, что мы его разрушаем. И если мы чего-то не увидели и не задокументировали, то эта информация будет утеряна навсегда. Через много лет думаешь: «Нужно было набрать землю на раскопках того-то, и сейчас бы почвоведы нам сказали, что это было, а геоморфологи сообщили, какие материалы были включены, были ли там соли металлов». И сейчас эту информацию не восстановить. Поэтому раскопки - чрезвычайно ответственное занятие, документирование информации должно происходить всеми возможными способами.

Сегодня мы стараемся не прибегать к раскопкам памятников без крайней необходимости. На территории Челябинской области выявлено несколько тысяч археологических объектов, и хорошо, если в год копается хотя бы десять. Есть объекты, которые копаются многие годы, например, могильник Уелги в Кунашакском районе, где археологи работают уже восемь лет. Мы начали раскапывать поселение Каменный Амбар с 1990 года, до сих пор не исчерпав возможности этих раскопок. Но поскольку наука меняется у нас на глазах, мы стараемся сохранять некие резерваты, чтобы следующее поколение ученых могло применить свои методы для данного источника знаний и извлечь свою информацию.

Раскопка кургана. Могильник Каменный Амбар-5

– Кому принадлежат найденные объекты?

– Все, что связано с археологией, является федеральной собственностью и принадлежит государству. Условия очень жесткие, и после обработки артефактов мы обязаны сдавать все находки на государственное хранение. В этом смысле ЮУрГУ повезло - общими усилиями нашей группы и музейных сотрудников при поддержке руководства университета нам удалось создать в его стенах настоящий государственный музей «Народы и технологии Южного Урала», поэтому мы можем размещать наших находки здесь, экспонировать наиболее интересные из них. Ранее мы были обязаны сдавать найденные артефакты в Краеведческий музей, хотя в нем тоже ограниченное количество хранилищ, а коллекции пополняются каждый год. Музей, конечно, заинтересован в том, чтобы мы предоставляли красивые археологические материалы. Но основная масса находок не очень зрелищна. На поселении мы обычно находим фрагменты керамики и кости животных. Такие рядовые коллекции, тем не менее, содержат ценную информацию.

Антропологическая реконструкция облика мужчины бронзового века. Автор: Алексей Нечвалода

– Ваша самая значимая археологическая находка?

– Псалии, которые являются деталями конской упряжи. Это небольшие предметы, которые крепились на морду лошади. Псалии, принадлежащие примерно одной эпохе, можно найти на пространстве от Центрального Казахстана до Центральной Европы. А находки более-менее сохранившихся колесниц есть только на Южном Урале. Колесничные комплексы и жертвоприношения лошадей - тема, которая выводит на огромный пласт лингвистических и технологических вопросов, проблему связи с центрами первичных цивилизаций, в которых тоже были колесницы, вопросов об одомашнивании лошадей и так далее. Псалии, которые мы нашли, являются ценным звеном в цепи ответов на эти вопросы. При помощи науки трасологии (прим. наука о следах) мы выяснили, как они использовались. Возникла идея реконструкции упряжи, которую мой ученик, тогда еще студент ЮУрГУ, опробовал на своем коне. Эта тема оказалась интересна огромному числу людей, включая Европу и США, и каждый год появляются десятки новых работ на эту тему. Благодаря такой невзрачной на первый взгляд находке, нам удалось начать новый виток в археологической науке. Поэтому лучшая находка для археолога не всегда является яркой вещью.

Часто на раскопках ко мне подходят люди и интересуются, нашли ли мы золото. На мой ответ, что мы здесь не за этим, они отвечают, что им непонятно, что мы тогда тут делаем. Мне несколько раз удавалось найти золото. Например, мне встречалось погребение молодого человека, который был уложен на боку, и в одной из ладоней у него лежал маленький кусочек золота. Рядом с ним также лежали жертвоприношения и детали лука; кости животных были уложены в виде крыла над его плечом. В такой неординарной картине золото оказалось лишь небольшой деталью.

– Расскажите о студенческих археологических экспедициях.

– Я уже много лет езжу в экспедиции со школьниками и студентами. Со школьниками было проще - они были подготовлены, занимались в археологическом кружке. Со студентами ситуация иная: теоретический курс археологии, который они изучают, мало готовит их к практической работе в поле. Подобного опыта у них просто нет, поэтому сначала студентов шокирует все: палатка, сильный ветер, палящее солнце, речка вместо ванной. Здесь важна внутренняя готовность студентов. Я всегда говорю им, что первая неделя - самая сложная, а к концу не захочется уезжать. В экспедиции вырабатывается рабочий ритм, приспособленность к условиям; студенты даже начинают получать удовольствие от работы. Ведь такой свободы, которую человек чувствует в поле, в городе просто не получить. Конечно, сейчас существуют средства связи, студентам с ними гораздо проще. В последнее время в экспедицию стали приезжать родители, проверить, справляются ли их дети. Сколько лет я брал в экспедиции школьников - родители никогда не приезжали, было не принято. И дети не просили родителей приезжать. В этом смысле, конечно, есть изменения. Но моя задача состоит не в том, чтобы создать испытательный полигон для студента, а в том, чтобы обеспечить спокойную жизнь и работу.

Для студентов экспедиции - очень ценный и важный опыт. В городе мы наблюдаем разобщение людей, а в поле необходимо учиться жить и работать в команде. В экспедиции видно, кто чего стоит, кто ленивый, кто готов помогать, кто готов прощать соседям мелкие грехи, а кто нет. Лекции и семинары, работа в архиве - все это нужно, но только в экспедициях студенты получает неоценимый опыт сосуществования в коллективе, когда что-то нужно делать вместе, либо это не будет сделано никак. Студенты учатся держать лопату, разводить костер с мокрыми дровами, устанавливать палатки, готовить на большое количество человек. Когда студенты возвращаются из экспедиции, они потрясают воображение мам и пап, говоря, что готовили еду на 30 человек, притом, что до этого не готовили ни разу. У них формируется ответственность, готовность отвечать не только за себя, но и за других: если ты проспал на завтрак, то на работу все выйдут позже и придется мучиться в самое жаркое время; если ты что-то сделал плохо или не доделал, значит, остальным придется переделывать или доделывать вместо тебя. Девушки, кстати, часто оказываются более работоспособными, чем парни, они меньше боятся, лучше организовывают себя.

Геофизические исследования поселения Каменный Амбар

– Что Вы посоветуете студентам, решившим связать жизнь с археологией?

– Быть готовыми к тому, что нужно учиться постоянно, иначе можно даже не пытаться начинать этот путь. Перед археологом все время открываются новые страницы, поэтому у него никогда не будет абсолютного, конечного знания. Кроме того, археология сегодня - международная наука, поэтому знание языков необходимо. И конечно, нужно быть готовым много читать. Археология очень многообразна, каждый может найти в ней свою нишу в соответствии со своими интересами; но нужно понимать, что эта наука - перекресток разных областей знания и, если человек не понимает, как обретается различное знание, как строятся те или иные выводы, сложно стать хорошим археологом. В любом случае, археолог должен всегда оставаться открытым как к общению, так и к потоку бесконечного знания, раскрыть тайны которого подвластно только ему.

Экспозиция музея «Народы и технологии Урала» ЮУрГУ